Сергей Юсов – РБК Юг: «Нарушения на выборах будут всегда»

Фото: donland.ru

Демократия и колбаса

Сергей Владимирович, были ли во время работы в донском избиркоме  моменты, когда вам хотелось все бросить и уйти?

– Я не могу представить что, такая формулировка вообще приемлема для госслужащего. Ты руководишь, несешь ответственность, а ту вдруг стало плохо или несправедливо, и ты бросаешь все? Нет, это недопустимая слабость.

Было несколько моментов, когда мне было очень некомфортно. Например, после думских выборов в 2011г., когда к Ростовской области не было претензий, но на общей волне было модно кричать: «Долой!». В Москве кричали: «Долой Чурова!», здесь – «Долой Юсова!». В тот день у нас в гостях был друг моего сына, который мне рассказал, как шел по Театральной площади, а там стояли люди и выкрикивали мою фамилию. Когда идет борьба за политические дивиденды, человеческие ценности – такие, как правда и любовь к ближнему, – отходят на второй план.

Вам кажется, что люди на Театральной площади были неправы?

– Они были под властью фейков. Мне иногда кажется, что мы живем в мире фейковой информации. Особенно это обостряется во время выборов.

Людей, которые в остальное время не погружены в политическую тематику, легко обмануть посредством ложной информации, которая в том числе распространяется в СМИ. Кому-то кажется, что это тоже демократия.

 Разве нет?

– В начале ХХI века начали говорить о кризисе демократии. Я считаю, что такая проблема действительно есть. В Европе, как правило, во всех странах действует двухпартийная система, но политика основных партий мало чем отличается, и выходит, что фактически партия одна. Сейчас вообще можно говорить о том, что правят совсем не партии. Кругом руководят сильнейшие и богатейшие.

Т.е. Вы говорите об олигархии?

– Да, но нужно говорить не о широком круге богатых людей, а о своеобразном клубе богатейших, который озадачен необходимостью защиты собственности и проникновением в новые рынки.

Откуда непрерывные войны или революции? В рамках хаоса можно поработить новые источники ресурсов, богатства, рабочей силы, которая с приходом хаоса дешевеет.

В России тоже все происходит по этой системе?

– У нас есть свои особенности. Необходимо понимать, что Европа шла к этой системе веками, а у нас первое альтернативное голосование было в середине 80-х годов.

Часто можно услышать, что в России сложилась однопартийная система с появлением «Единой России». Так ли это?

– В России политические партии все же имеют влияние, но влияют они тоже своеобразно. Мы говорим о важности демократии, но нужно понимать, что демократия – не колбаса, ей не наешься. При этом она должна помочь каждому заработать на колбасу.

Можно говорить и о том, что во многих системах с однопартийной и даже тоталитарной системами общество достигло уникального уровня развития. А после внедрения в эти общества западной демократии и после разрушения этой тоталитарной системы спокойствие и мир рухнули. Например, можно вспомнить революции в Северной Африке. При этом тоталитарный Сингапур сейчас – страна с самым высоким уровнем безопасности, самым чистым воздухом и лучшими условиями для ведения бизнеса в мире.

А есть пример Казахстана или Азербайджана. Я в них был во время выборов: там многопартийность, но система выстроена под одного человека или одну правящую семью. Рано или поздно произойдет смена власти, и от этого будет зависеть судьба государства. Но сейчас это процветающие страны.

 А у нас? Часто можно услышать, что совершенно непонятно, как работают эти системы в России.

– Так только кажется. У нас все могло быть гораздо хуже. Стоит посмотреть на Украину. Там сейчас больше демократии? А колбасы? А есть нужно всем. Нестабильность тех, кому государство должно помогать, чудовищная коррупция, война со своим народом тоже может быть результатом политического переустройства. Обратите внимание, всегда переломы происходят во время выборов: Грузия, Украина, Югославия. В Киргизии недавно чудом удалось избежать гражданской войны.

В России выборы тоже не всегда проходят гладко. Можно вспомнить последние думские выборы и ситуацию, которая сложилась в Волгодонском округе. Кто-то считает это демократией.

– Ну какая там демократия? Если демократия для кого-то – это возможность распространять ложь и преподносить недостатки как плюсы, то это издержки демократии. Демократия– это не вседозволенность.

Народ всегда имеет право знать правду. Но нужно понимать, что нарушения на выборах будут всегда. Потому что слишком высока цена карты, которая разыгрывается. Ни правоохранительные органы, ни наблюдатели не смогут обеспечить абсолютный контроль. Люди сами будут попадаться в ловушки заинтересованности, давления. Этого не должно быть, но это есть, это же живые люди.

Получается, итоги выборов – это нечто условное?

– Не совсем правильно. Волгодонской округ здесь – хороший пример. Пахолков, который шел кандидатом по этому округу, –  хороший технолог, он применил все свои знания в отношении себя. А между тем, что есть у него в биографии, что должно заставить избирателя отдать за него свой голос? Он работал на антиповестке основного кандидата. Люди должны выбирать власть, которая будет их защищать.

Я всегда говорю, что при выборе необходимо ориентироваться на прошлое кандидата. Если он не успел сделать ничего хорошего, значит это его стиль жизни. Во власти не становятся лучше, там просто приобретают новые возможности.

Согласно основному тезису оппозиции, Путин ничего не сделал за 17 лет нахождения у власти. Значит ли это, что за него не нужно голосовать?

– Это типичное «ля-ля» неконструктивной оппозиции. Неконструктивной, потому что нужно было бы сравнивать, приводить какие-то цифры. Алексей Навальный, как один из представителей оппозиции, безусловно талантливый человек, но он талантлив в политтехнологиях в отношении себя.

То же можно сказать и Михаиле Ходорковском. Он тоже талантливый человек, он сам создал свою компанию. Честно ли? Нет, конечно, но это специфика создания больших компаний в России. Как и везде в мире.

Самый легкий день

 Вы руководили Избирательной комиссией Ростовской области 22 года. Что для Вас значили эти годы? 

–  Действительно, долго. Вероятно, я даже побил какие-то незримые рекорды. Но вообще должен сказать, что для председателей избиркомов такой срок службы на одном месте характерен. В России всего более 80 председателей региональных избирательных комиссий, и среди них есть те, кто работает дольше, чем я.

У нас своя специфика. Между выборами большой цикл, активная работа происходит нечасто. Между выборами мы занимаемся подготовкой к следующим кампаниям. Сейчас можно проработать 5 лет и не провести выборы президента или проработать 4 года и не провести думские выборы, а каждые выборы разные.

 Насколько сильно отличаются выборы разного уровня?

– Разумеется, местные выборы не будут похожи на думские. Одинаковость видит только избиратель на участке. А самый легкий день за всю кампанию – день выборов, потому что там уже ничего сделать не можешь. Ты все подготовил, оно закрутилось, и теперь твоя задача только разруливать разные чрезвычайные случаи, если они есть.

У нас регулярно говорят о массовых фальсификациях на выборах. Существуют ли они на самом деле?

– То, что у нас каждый избиратель может опротестовать итог голосования по участку, это еще одно свидетельство лжи о тотальной фальсификации на наших выборах. На последних думских выборах, которые проходили в 2016г., было доказано нарушение только на одном избирательном участке из 2620. Причем это была наша инициатива: не учитывать голоса с пострадавшего участка при подсчете общего числа голосов. Мы понимали, что люди видели вброс бюллетеней, и доверия к итогам уже не будет.

 Известно, кто влиял на членов УИК, вбрасывавших бюллетени?

– Нет. Те, кто был назван обвиняемыми, признали свою вину, и это фактически означает для суда, что вина замыкается на них. Хотя пояснения для следствия мы давали, чтобы было понятно, как работает система.

Кроме того, это не первое уголовное дело в Ростовской области. И когда люди с трибун говорят о том, что во время выборов никто ни за что не отвечает, это ерунда. В 1996г. были зафиксированы нарушения на выборах президента и на выборах губернатора. Люди получили реальное наказание.

Подобные примеры на руку тем, кто критикует выборную систему в России.

– Конечно, это очень удобная фактура, но тотальная фальсификация – это выдумки проигравших. Для этого у них есть, как минимум, две причины. Если ты проиграл, то, как порядочный человек, должен сказать, что ты допустил ошибки в кампании. Это будет честно, но тяжело, поэтому легче сказать, что все украдено. И так каждый раз. Но есть еще один фактор: партии берут деньги на проведение кампании у спонсоров, и за эти деньги им необходимо отвечать. Представителю партии проще сказать своим спонсорам, что голоса украдены, чем объяснить, почему за него отдано мало голосов.

В реальности с каждым годом выборы становятся все чище. Об этом говорит и снижение числа жалоб, в том числе. Там, где установлены комплексы электронного голосования, вообще нет жалоб. Система видеонаблюдения тоже дисциплинирует. Зрителям через камеру всегда лучше видно, чем наблюдателям за столом. За этим будущее.

«Не карьерный человек»

С каждым годом в число избирательных комиссий пытаются войти все большее число представителей политических партий. На ваш взгляд, это правильно?

– Конечно! У нас сейчас 70% членов УИК – это как раз представители политических партий. Это последовательная политика, которую я провожу уже несколько лет. Пускай представители партий заставляют друг друга быть честными, пускай контролируют работу друг друга.

 Как бы вы охарактеризовали годы работы в областном избиркоме?

– Сейчас я не представляю себя без этой работы. Я 22 года не просто сидел за столом. За это время реализовано много проектов. Некоторые из них вышли за пределы Ростовской области, потому что у меня была установка быть лучшим.

Например, совместно с представителями факультета журналистики ЮФУ мы разработали концепцию журнала о развитии демократии. Это издание выходит с 2000г. Сейчас его выпускает раз в год на русском и английском языках Ассоциация организаторов выборов Европы.

В начале 2000-х гг. мы первыми провели региональное совещание с представителями политических партий. Сейчас это обычное дело, а тогда мы были первооткрывателями.

 Вы уже знаете, чем будете заниматься в дальнейшем?

–  Пока я в поиске. Я давно в науке, написал несколько книг, ряд статей, много работал с международными фондами развития демократии. Сейчас я разрываюсь между различными интересами и желанием находить время для отдыха и семьи.

Поступали предложения и из регионального правительства, и из Москвы. Но от предложений из Москвы я за свою карьеру отказывался больше 20 раз.

Почему? Разве не хотелось пойти на повышение?

– Мне нравится наша земля, и я совершенно не карьерный человек, мне неинтересны перспективы. Я никогда ничего не ищу, не отслеживаю, куда можно перейти. Я стараюсь находить возможности для нового в своей работе.