«Ребята на кураже»: как инвесторы из Петербурга приходят в виноделие

Фото: РБК Санкт-Петербург

В первом квартале 2024 года спрос на российские вина вырос в РФ на 47% в штуках по сравнению с аналогичным периодом прошлого года. При этом популярность российских игристых вин выросла на 76%, подсчитали аналитики группы компаний Simple (российский импортер напитков). «По итогам 2023 года вина, произведенные в России, вошли в топ-3 по продажам сети SimpleWine (в 2022 году они занимали 4 место), уступив только винам из Италии и Франции», — сообщили РБК Петербург в Simple Group.

Рост популярности российского вина увеличил и число предпринимателей, начинающих бизнес в винной индустрии. Более того, приход новых инвесторов из Петербурга и Москвы в винодельческие хозяйства Юга России становится массовым явлением, отмечают эксперты. О том, как любители вина становятся виноделами, и есть ли у них шансы получить серьезный доход — в материале РБК Петербург.

Основатель российской группы ИТ-компаний ITglobal.com, инвестор петербургского пространства «Третье место» Дмитрий Гачко приобрел 42 гектара земли в Крыму за 46,2 млн рублей для последующей высадки винограда.

Управляющий партнер, со-инвестор винодельческого проекта ONCE Марина Зинина инвестировала средства в покупку земли и посадку виноградника в «Долине Лефкадия» в Краснодарском крае и уже поставляет свое вино в петербургские рестораны.

Собственник бутиков крымских вин «Золотая балка» Игорь Ефремов зашел в индустрию через розницу, открыв в 2021 году в Петербурге первый магазин с крымскими винами, а сейчас готовится открывать третий.

Глава винодельни с петербургскими инвестициями STN winery Андрей Долингер переехал из Петербурга в Севастополь в статусе сомелье, вскоре стал управляющим.

Его коллега Евгений Шамов (глава КФХ Теслер) выпускает собственные вина на этой винодельне — пока на покупном винограде, а в перспективе — на собственном. Все они реализуют разные модели инвестирования в винный бизнес.

Управляющий партнер семейного предприятия «Николаев и сыновья» Михаил Николаев выделяет три базовые модели вложений в виноделие: покупка земельного участка для выращивания и продажи винограда, приобретение земли для обустройства винодельни с прилегающим виноградником, а также открытие производства без виноградников, работающих на покупном винограде. Небольшие авторские винодельни без собственных виноградников еще называют «гаражными» — как говорит о них Николаев, «молодые ребята на кураже делают более модные и молодежные, «панковские» вина».

На покупку не самого большого участка инвестору придется потратить около 10 млн рублей, при этом необходимо учитывать, что земля с готовой инфраструктурой (дороги и их согласование, коммуникации, электричество, вода) будет стоить дороже. Наиболее эффективная модель, утверждает Михаил Николаев, — покупка 10-15 гектаров земли. Приобрести можно и меньше, но учитывая расходы на инфраструктуру, такой участок в перспективе не принесет значительного финансового результата.

«Сегодня купить землю дешевле чем 500 тыс. рублей за гектар невозможно, — подчеркивает собеседник РБК Петербург. — В основном цена земли колеблется вокруг 1 млн рублей за гектар, если мы говорим о хорошей и пригодной сельхозземле».

Покупка земли — лишь первый этап. На сельхоз-составляющую — покупку трактора и саженцев, обустройство коммуникаций и скважин — необходимо закладывать не менее 50 млн рублей. Строительство винодельни обойдется в 100 млн рублей, однако при желании организовать производство можно и за 15-20 млн рублей, отмечает Николаев. В сумме участок в 10-15 га с собственной винодельней требует от инвестора около 150 млн рублей.

Минимальный входной билет в отрасль, по словам представителя винодельни «Узунов» в Темрюкском районе Краснодарского края Юлии Узуновой, — 70 млн рублей (производство около 50 тыс. бутылок в год) при условии, что небольшая команда будет максимально вовлечена в производство.

Зачастую инвесторы привлекают консультантов, чтобы выбрать землю. «Большинство консультантов не хотят рисковать, они ищут участки в благоприятных зонах, которые дадут 100%-й результат в вызревании. Про уровень кислотности при такой стратегии все забывают, отсюда мы видим много посредственных вин, они слишком плотные и уваренные. Тонкости и элегантности в российских винах пока мало», — говорит винодел Андрей Долингер.

Дмитрий Гачко подтвердил, что перед покупкой прибегал к помощи специалистов для оценки качества почвы и консультаций. В будущем предприниматель планирует привлекать на участок туристов: «Серьезным бизнесом это назвать сложно, больше про стиль жизни. Покупка была осознанная, так как мне очень понравился участок. <…> Если это будет окупаться, то я буду только счастлив, но считаю, что это больше для удовольствия».

По словам со-инвестора винодельческого проекта ONCE Марины Зининой, участок в «Долине Лефкадия», на котором произрастает виноград сорта Сира, занимает всего один гектар, однако этого достаточно для выпуска микротиражей (1-5 тыс. бутылок) вина премиального сегмента и сотрудничества с ресторанами и бутиками. Проект ONCE также финансирует уходные работы, которые владельцы всех участков «Лефкадии» оплачивают пропорционально площади своего виноградника.

Бизнес-стратегия, подразумевающая присутствие нескольких виноделов в одном кластере, с разделением затрат между ними, пришла в Россию из Европы — в Италии и Франции такая практика встречается куда чаще, чем пока в РФ. Подобными кооперативами являются и «Долина Лефкадия», и «Усадьба Перовских» под Севастополем — там на более чем 200 гектарах разместились несколько мелких инвесторов. Каждый из них владеет собственным участком и бочками, арендуя погрузочно-разгрузочные и прочие общие мощности.

Производство вина на покупном винограде — более молодая и «дерзкая» модель, говорит Михаил Николаев: не имея собственного виноградника, невозможно работать в более выгодном налоговом режиме. «Если у тебя есть виноградник и винодельня, ты можешь оформить бизнес как крестьянско-фермерское хозяйство и работать без НДС на упрощенном налогообложении, — объясняет эксперт. — Тем не менее, модель «только производство» все равно набирает популярность».

Иногда бизнес на покупном винограде — первый этап в развитии винодельческой компании. «У меня есть проект, есть инвестор, а я выступаю как винодел и директор винодельни, — объясняет глава STN winery Андрей Долингер. — Все решения принимаю я, делаю вино и продаю. У нас на начальном этапе была финансовая поддержка, сейчас это не нужно. У нас свой винодельческий завод, с лицензией и емкостями, а виноград мы покупаем». По его словам, в перспективе команда вложится в покупку собственной земли, чтобы не зависеть от «чужого» винограда.

Главный фактор, влияющий на показатели окупаемости винного бизнеса, — это сбыт. Чем больше бутылок в год производит винодельня, тем сложнее их реализация на рынке. Продажа российского вина сегодня — проблема с большой буквы, утверждает президент петербургской ассоциации сомелье Евгений Шамов, ставший виноделом в Севастополе. Как он объясняет, виноделам приходится постоянно повышать отпускные цены. «Дорожает все: виноград, удобрения, техника, оборудование, стекло и прочие расходники. Нужна продумывать стратегию ценообразования так, чтобы не уйти в минус и быть готовым работать в следующем сезоне», — говорит Шамов.

Дистрибуционная модель подразумевает, что цена, которую устанавливает винодел, составляет только одну треть от цены бутылки на полке. Бизнесу при таком распределении приходится трудно, подтверждает Михаил Николаев. Потребитель хочет купить российское вино за доступные деньги, однако держать привлекательные цены не получается в рамках дистрибуционной модели.

Прямые, без дистрибьютора, продажи — способ принципиально изменить модель окупаемости. Многие игроки развивают привлекательные для туристов хабы на виноградниках, когда на одном участке располагаются винодельня, гостиница, ресторан и магазин. Сделки с посещающими винодельню туристами можно смело отнести к прямым продажам, как и ярмарки, сотрудничество с бутиками и ресторанами. «Если вы не занимаетесь прямыми продажами, ваша окупаемость может достигать 20 или даже 30 лет. Если вы, как многие фермеры, сами продающие вино, развиваете каналы прямых продаж, то они помогут вам окупиться за 5-6 лет», — объясняет Михаил Николаев. «За счет прямых продаж окупаемость выше в 3-4 раза», — заключает он.

«Любая малая семейная винодельня, в той же Италии или Франции, стабилизирует финансовое положение созданием ресторанов, свадебной площадки, мини-отелей, то есть развивает эногастрономический туризм. То же самое происходит и в России», — фиксирует тренд ресторанный критик, издатель путеводителя «50 Best Tastes of Russia» Дмитрий Алексеев.

Однако если винодел выбирает путь прямых продаж, ему необходимо постоянно находиться в движении, быть на виду у всего профессионального и ресторанного сообщества, презентовать свой продукт на мероприятиях. «Виноделу, который встанет на путь прямых продаж, предстоит огромная работа по продвижению», — отмечает Евгений Шамов.

Михаил Николаев не скрывает, что вложения в виноделие — не та ниша, которую стоит выбирать в погоне за легким заработком. Рост числа инвестиций при сложности бизнеса эксперт объясняет желанием людей «нащупать» свою уникальную модель, которая в перспективе принесет деньги. Он приводит аналогию: «Есть статистика по ресторанному бизнесу — большинство ресторанов во всем мире банкротятся в первый год. Но, несмотря на это, с каждым годом открываются новые рестораны». «Инвестировать в виноделие стоит, но не надо ожидать быстрого или легкого возврата средств. Нужно четко планировать свои возможности и масштаб деятельности», — подытоживает Евгений Шамов.

Впрочем, большинство крупных виноделен в России в 2023 году показали хорошую динамику финансовых результатов. К примеру, компания «Абрау-Дюрсо» поставила рекорд, увеличив годовую чистую прибыль до 1,08 млрд руб., что почти в 58 раз выше результатов 2022 года. И хотя все эксперты подчеркивают, что крупные производители вина живут в России в другой реальности — рыночной и административной, — чем небольшие, их результаты дадут поводы для оптимизма и новым частным инвесторам.