Юнус-Бек Евкуров: Майдановщины в Ингушетии быть не должно!

Фото: ingushetia.ru

Республика Ингушетия, которая на протяжении многих лет считалась одним из наиболее «проблемных» регионов страны как в социально-политическом, так и в экономическом отношении, второй год подряд входит в число 20 российских регионов, демонстрирующих лучшую динамику по критериям оценки, установленным Минрегионразвития. По итогам прошлого года регион стал лидером в СУФО по росту объемов строительства (за год этот показатель был увеличен в 2,7 раза), занял 3 в округе позицию по росту ВРП.

При этом в республике сегодня практически нет крупных предприятий, способных обеспечивать стабильный рост экономики. За счет чего, в таком случае, удается добиваться положительной динамики развития? С этого вопроса и начался наш разговор с Юнус-Беком Евкуровым:

К сожалению, мы сегодня не можем говорить о том, что рост идет за счет крупных компаний. Если в прошлом мы получали хорошие налоги по линии «Роснефти», то теперь предприятия нефтегазового сектора платят налоги «в центре». Поэтому у нас это, в первую очередь, малые и средние предприятия, которые занимаются продуктами питания, строительными материалами. У нас сейчас идет настоящий строительный бум в республике, и они выручают, дают хорошие показатели. Мы с каждым годом наращиваем долю малого и среднего бизнеса в экономике, в последние годы она составляет 40-60%. Кроме того, мы вскрыли довольно существенные резервы – тех, кто долгое время уклонялись от уплаты налогов, и сейчас ведем с ними честную борьбу. Параллельно ведется работа по развитию предпринимательства, привлечению инвестиций. Тут играет свою роль и уполномоченный по правам предпринимателей, хотя эта должность была введена у нас относительно недавно. Согласно рекомендациям, данным президентом страны, в каждом муниципалитете будет работать человек, отвечающий за привлечение инвестиций и инвестиционную привлекательность муниципального образования.

Некоторое время назад Вы говорили, что ставите задачу снизить дотационность республиканского бюджета до 50-60%. Как планируете добиваться этого?

Боюсь, что мы эту задачу не выполним с учетом социальной нагрузки на бюджет, которая сегодня очень высока. У нас колоссальная нехватка детских садов, школ – это те объекты, которые необходимо строить и содержать за счет бюджета. Поэтому, если мы до 2018 года выйдем на уровень снижения дотационности хотя бы на 30%, это уже будет очень большим плюсом. Потенциал в этом направлении есть. Нужно сохранять существующие те темпы - а мы входим в первую десятку российских регионов по росту собственных доходов. И, конечно, мы рассчитываем на крупных инвесторов.

Можно ли сегодня назвать проекты, которые уже стартовали или находятся в стадии запуска?

Есть компании, которые уже начали активно работать. Есть, например, проект по развитию садоводства – мы уже в этом году ждем урожай с первых 200 га. Проект реализует частный инвестор, который работает с использованием современных итальянских технологий. На первом этапе он осваивает 400 га, впоследствии будет больше.

Другое направление - овощеводство. Сейчас у нас здесь идет активная работа, и в прошлом году мы впервые достигли результата, когда на 100% обеспечили население республики своим картофелем. У нас есть проект по промышленному производству и переработке индейки израильской компании «М.А.Д.». В Назрани уже работает предприятие по сборке автобусов Daewoo, и первый автобус там должен быть собран не позднее, чем к экономическому форуму в Сочи. В прошлом году именно на сочинском форуме было подписано соглашение с южнокорейской компанией Daewoo Bus Global (мощность предприятия, по данным минэкономразвития республики, должна составит 500 машин в год). Объем инвестиций – 800 млн рублей на первом этапе, а дальше планируется до1,5 млрд рублей. В дальнейшем планируется не только собирать автобусы, но производить основные компоненты, а также другую продукцию Daewoo, в том числе бытовую технику.

Конечно, мы создаем для инвесторов максимально возможные условия. Сейчас у нас в каждом районе подготовлены промплощадки, каждая площадью 50 га. Туда заведено все – дороги, инфраструктура. И, например, в Карабулакской промплощадке свободного места уже нет. Сейчас по привлечению инвестиций мы находимся на 3 месте в СКФО.

Ингушетию сегодня вряд ли можно назвать регионом, куда инвесторы идут особенно охотно. Чем Вы привлекаете бизнес?

Я всегда подчеркиваю, что Ингушетия относится к тем регионам, в которые инвесторов надо разными путями «заманивать». Я даже предлагал такую форму, как «добровольно-принудительное» участие крупных компаний в развитии экономики республики. Понятно, что мы находимся на окраине, и, когда есть куча привлекательных регионов по всей стране, очень сложно бизнесмену захотеть зайти именно сюда. А потом, когда он заходит, он видит для себя здесь хорошие возможности.

Так у нас получилось с компанией «Роснефть». Мы обратились к президенту страны, и эта компания пришла сюда, фактически, по его указанию, без этого мы еще очень долго их уговаривали бы! А сейчас они здесь хорошо зарабатывают. Поэтому, я думаю, что крупные компании в такие регионы, как Ингушетия, нужно «заводить» с помощью государственной политики. Сейчас мы обращаемся за такой помощью в Минэкономики РФ и другие федеральные министерства. При этом, на мой взгляд, достаточно одной-двух крупных компаний, которые развернули бы здесь свою деятельность и запустили производства, чтобы поменять ситуацию, например, по безработице.

Это не значит, что мы рассчитываем только на помощь со стороны - у нас каждый год растут объемы привлеченных инвестиций. Если 2009 году у нас было 200 млн руб частных инвестиций, то сейчас это цифра - более 16 млрд рублей, это колоссальный рост.

Не секрет, что среди ингушей есть довольно успешные бизнесмены, владеющие значительными активами и работающие за пределами Ингушетии. Принимают ли они какое-то участие в развитии экономики республики, проявляют ли готовность инвестировать сюда?

Такое участие есть, и оно с каждым годом увеличивается. Существенная часть инвестиций привлечена именно такими людьми. У нас есть 8 таких предпринимателей-соотечественников, которые сегодня инвестируют в экономику Ингушетии более 10 млрд. руб. И сейчас на подходе другие, которые, посмотрев на них, стараются не отстать.

Это вообще характерно для Кавказа – с одной стороны, бизнесмен старается не афишировать свою помощь республике, но, когда его проект состоялся, когда власть ставит его в пример, это становится стимулом для других. И родственники другого бизнесмена говорят: «Почему он делает, а ты – нет?». Есть такая соревновательность, и мы это качество тоже стараемся использовать для пользы дела. Сейчас прорабатываем проект, который я хочу предложить на уровне государственной политики. Сейчас «олигарх» – слово ругательное. А я хочу предложить выбирать «олигарха года» - признавать заслуги людей, которые сделали что-то значимое для той или иной территории. Пусть кто-то построит хорошую больницу, кто-то - детский сад, спортивный центр. И все будут видеть, что «олигарх» - не отрицательная характеристика.

Так мы хотим поступить и у себя в республике. Допустим, построил бизнесмен в каком-то районе школу - пусть она носит имя этого человека, или кого-то из его семьи. И сразу будет видно - кто есть кто…

Возвращаясь к федеральной помощи региону – что сегодня делается в рамках ФЦП по развитию Ингушетии. Программа, в частности, предполагает строительство новых предприятий – что делается в этом направлении?

В рамках ФЦП у нас есть проект строительства завода энергосберегающих ламп. Этот проект курирует Минпромторг РФ, он же берет на себя функции по реализации готовой продукции, в которой сегодня нуждаются многие предприятия в других регионах России. Завод будут строить наши местные предприниматели, а в последующем мы планируем передать его в управление корпорации, которая занимается реализацией этой продукции в Питере, Казани, Нижнем Новгороде. Также по федеральной программе будет строиться комбинат по производству детского питания.

Республика делает высокую ставку на развитие туризма – каких результатов уже удалось добиться в этом направлении?

Я не строю иллюзий и не хочу хвастаться, что у нас тут будут сотни тысяч туристов. Но все же думаю, что мы серьезно подошли к этому вопросу. В прошлом году у нас было больше туристов, чем мы ожидали – до 10 тысяч. Возможно, это «смешная» цифра для туристического региона, но сейчас, когда все это в самом начале, для нас это как 10 миллионов! В этом году мы планируем довести эту цифру до 20 тыс. При этом мы не считаем тех, кто участвует в разовых масштабных мероприятиях – например, турнирах по экстремальным видам спорта, на которые собираются до 20 тысяч человек. Мы понимаем, что необходимо развивать туристический сервис. И сейчас, определяя квоты на поддержку малого бизнеса, рассчитываем, что около 40% будет идти на тех, кто хочет развивать малый бизнес в сфере туризма. У нас есть уже 8 точек семейного туризма в Джейрахе – мы хотим сделать так, чтобы каждое село было знаменито чем-то своим. Например, в одном месте пекут лучшие лепешки, в другом – готовят мясо и так далее. Сейчас там строится дорога, и сразу готовятся специальные площадки для предпринимателей, которые будут ставить там сезонные точки торговли.

Ингушетия считается малоземельной республикой, при этом в регионе достаточно много неиспользуемых площадей. Как решается эта проблема?

В этом году мы проводим инвентаризацию предприятий, которые остались еще со времен Советского Союза. Сейчас это заброшенные помещения и территории. И мы находим их хозяев, смотрим, платились ли налоги с этого имущества, и ставим задачу представить свои предложения по дальнейшему использованию этих площадей - они могут быть использованы для строительства и сдачи в аренду жилья эконом-класса, размещения какого-то производства или сдачи в аренду инвесторам.

Кроме того, мы начали активную работу по возвращению в госсобственность незаконно захваченных земель. В республике хватает самозастроев, были целые коррупционные схемы по захвату и продаже земель в период безвластия. Сейчас мы изымаем эти участки. Есть также вопрос крупных земельных участков, документы на которые вроде бы в порядке, но по несколько лет там ничего не делается. Мы либо забираем эту землю, либо требуем представить план, что на ней будет делаться в ближайшее время.

В этом году в республике прошел первый в истории съезд сельских депутатов. Это те органы местного самоуправления, которые появились в Ингушетии и Чеченской республике в 2009 году – позже, чем в других регионах России. Насколько эффективными оказались эти новые институты власти?

Я не могу сказать, что не только у нас, но и в других субъектах РФ, где местное самоуправление существует давно, оно получило какое-то серьезное отражение в жизни людей. Эти органы часто работают еще по советской «школе» – если деньги, значит, их надо осваивать, причем половину можно украсть. Не денег – значит, надо просить. Мне очень понравились слова президента Путина о том, что «территория развивается там, где живут неравнодушные люди». И наш съезд был призван как-то встряхнуть людей, показать, что от них зависит многое. Я говорил людям: каждый чиновник, каждый руководитель, начиная с директора сельской школы и заканчивая главой республики – это ваши рабы, и если плохо работают на вас, вы имеете право их поменять. А чтобы они хорошо работали, вы должны их напугать. Потому что каждый чиновник, и я в том числе, работает, прежде всего, за страх. Это может быть и «хороший» страх, когда человек боится не выполнить свою задачу, не оправдать доверие.

Вот пусть общественность любого села собирается в местном доме культуры или там, где его нет – в школе. Пусть они вызывают того же директора школы и спрашивают о его работе. Почему, например, в родительском комитете состоят родители тех, кто десять лет назад закончил школу? Почему на территории школы, отведенной под стадион, директор школы отхватывает себе кусок земли, чтобы построить себе дом?

Одной из наиболее «острых тем» для Ингушетии остается Пригородный район Северной Осетии, который многие ингуши считают «своим». В этом году в республике снова были митинги, посвященные, в том числе, этой тематике. Если, на Ваш взгляд, какие-то пути разрешения этого конфликта?

Если бы я сказал, что через пять, десять или даже сто лет эта проблема как-то затихнет сама собой, меня не поняли бы не только ингуши, но и осетины. Эта проблема будет вечной, если ее не решить. Я сторонник того, чтобы решать ее мирным, демократичным путем. Делать так, чтобы люди возвращались в свои дома, чтобы создавались условия для совместного проживания – как это было до революции, как это было в советские времена, когда ингуши и осетины жили рядом и помогали друг другу. И в том, что произошло, не виноваты ни одни, ни другие. Виновата политика, которая стравила народы.

Сегодня мы плотно взаимодействуем с руководством Северной Осетии, и мы эти проблемы не сваливаем друг на друга. Но все должны понимать, что вопрос не стоит так, что кто-то возьмет и вернет нам Пригородный район. Надо развивать свои территории. Есть программа по развитию мест компактного проживания ингушей в Северной Осетии, разработанная правительством этой республики, и ее надо совместно выполнять. Шаги в этом направлении предпринимаются, но, возможно, не так быстро, как хотелось бы людям.

Митинги – это уже другой вопрос. Мы жестко предупреждаем некоторых организаторов таких акций. Все должны понимать, что майдановщины здесь не будет, не должно быть. Дело в том, что те, кто больше всех «борется» за Пригородный район, сам никогда туда не поедет. Они не думают о тех 24 тысячах ингушах, которые там сейчас живут! Митингующие разойдутся, а последствия митингов придется расхлебывать тем, кто там живет..

Как сейчас выстраиваются Ваши отношения с лидером другой соседней республики – Рамзаном Кадыровым, который не раз допускал довольно критические заявления в Ваш адрес?

Мы являемся единым народом, кто бы что не говорил. И все высказывания Рамзана Кадырова или мои – ну что ж, это политика, игра, работа. У каждого из нас есть свои амбиции, свои взгляды. Но есть понимание, что никакого раскола или непонимания между народами нет. Мы оба работаем, и каждый из нас довольно высоко оценивает другого.

Я всегда говорил, что в Чеченской республике делается очень много, и не каждому под силу такой пласт работы поднять. Думаю, что Рамзан Кадыров тоже видит, что мы не стоим на месте. Поэтому все недопонимания должны быть сняты, и должна идти нормальная работа.