Эксперт: "Для АПК страны этот год стал годом упущенных возможностей"

Заместитель руководителя рабочей группы экспертного совета при правительстве по развитию АПК Микаэл Нанушьян   (Фото: Фото: er.ru)

Микаэл, в разных интервью говоря о введении продуктового эмбарго в РФ вы отмечали, что первые положительные плоды и успехи в импортозамещении страна увидит через год. Собственно, год прошел. По-вашему мнению, АПК страны справилось с поставленными задачами?

Если рассуждать о том, что нам дали санкции и как мы их использовали, то я могу сказать однозначно: нам были предоставлены очень большие возможности, а использовали мы их очень плохо. Мы оказались не готовы к тому, что нам будут предоставлены такие преференции по рынку. Говорить о рывке вперед не приходится. Движение вперед осуществлялось по больше части инерционно, на потенциале, который был заложен в предыдущие годы. У экономистов есть такое выражение: «очищенные результаты», т. е. результаты, очищенные от погрешностей. Так вот, если говорить о чистой прибавке к инвестиционной активности и чистых результатах без инерционных результатов, то я считаю, что они практически нулевые.

То есть мы не увидели не то, что резкий скачок производственных показателей в АПК, а даже обыкновенный рост? Почему так произошло?

Глобально проблема одна, это доступ к капиталу. На сегодняшний день, это опять же моя экспертная оценка, и я думаю, меня коллеги по цеху поддержат, отрасль не готова к существенному инвестиционному развитию. Отсутствие доступа к капиталу можно раздели уже на два момента. С одной стороны, это закредитованность наших производителей, с другой - отсутствие у банков источника долгосрочного финансирования.

По первому моменту, большая часть закредитованных производителей находится фактически за гранью рентабельности, они почти банкроты. Безусловно, это влияет на то, что банки выставляют к ним завышенные требования. В итоге получается ситуация, при которой чем хуже предприятию, тем сложнее для него создаются условия. Это абсурдная ситуация. Нужно улучшать условия, но здесь мы упираемся в то, что у нас нет системы полноценной реструктуризации долгов. Опыт кризиса 2010 года показал то, что банки вместо снижения нагрузки на производителя, наоборот, увеличивают давление. Мы получаем известный макроэкономический эффект. Когда рынок растет, банки его раздувают, выдавая необеспеченные кредиты, заливают деньгами, а когда рынок падает, они усиленно начинают его сдувать, изымают все рискованные деньги и еще больше ухудшают ситуацию. Так вот сейчас мы видим этот эффект. У нас отрасль в целом не здорова с точки зрения экономического состояния. Невзирая на то, что у нас появилась великолепная конъюнктура, повышенный положительный спрос на внутреннюю продукцию, есть куда расти, мы не можем расти по причине того, что у нас просто нет сил. Мы закостенели в тех проблемах, которые у нас накопились.

И главное, самый мобильный сектор отрасли, а это малые и средние предприятия и фермеры, который мог бы интенсивно, порой в разы нарастить свои объемы производства, оказываются самыми изолированными и не защищенными. Ведь крупному предприятию, имеющему 100 тыс. га земли увеличить производство в 2 раза, это практически не реально, а фермеру, имеющему 100 га, вполне. А кооперация, которая во всем мире решает все эти вопросы для малых форм, у нас фактически нулевая…

Все это звучит довольно безнадежно. Какой вы видите выход из ситуации? Господдержка? Кстати, многие жалуются, что получить ее сложно и это не панацея. Господдержка работает сейчас?

Объем поддержки фактически упал. Мы, конечно, декларируем, что у нас объем господдержки остался на уровне прошлого года, но фактически это в 2 раза меньше. То есть цифра та же, но купить за эту цифру можно в 2 раза меньше. О каком инвестиционном интенсивном развитии можно говорить? Выход же найти можно. У нас есть модель, которую мы хотим предложить в ближайшее время.

Это опыт большой депрессии в США, когда предприятия, которые потенциально могли генерировать доход, но находились в критической ситуации из-за перегрузки долгов, были реструктуризованы, их долги были профинансированы, им давали прийти в себя. А в дальнейшем либо продавали на аукционе, либо менеджер сам обратно выкупал это предприятие и ему для этого предоставлялись ресурсы с 30-летней отсрочкой. В итоге мы получаем оживленное работоспособное предприятие.

Но есть и вторая история. У банков сейчас нет источника долгосрочного финансирования, де факто, длинных денег у банков нет, чтобы они предоставили их селу по разумной ставке. Есть некая программа проектного финансирования ВЭБ с доступными ставками, но доступ к ней имеют лишь ограниченное количество крупных промышленных предприятий, у которых и так все хорошо. Ситуация классическая: у тех, у кого и так все хорошо, все может стать еще лучше, а у кого плохо - еще хуже.

Пока это не звучит, как описание выхода из ситуации. Про опыт США понятно. Не понятно, откуда могут появиться столь необходимые селу и АПК в целом длинные деньги?

В этом смысле отличный пример - АИЖК. В моем понимании, по модели АИЖК необходимо создавать фонд долгосрочного кредитования сельского хозяйства, который бы обеспечивал длинными денежными средствами банки, которые находятся на последней миле - то есть те, кто кредитует село.

И второй момент, то, о чем говорил Сергей Глазьев. Надо провести целевую эмиссию под инфраструктурные проекты сельского хозяйства. Не буду говорить за всю экономику, я говорю конкретно про АПК. Это дороги, складские и логистические и перерабатывающие мощности. То есть вся инфраструктура, которая может создать условия для движения продуктов и капитала и пр.

Целевая эмиссия не была бы толчком к инфляции, как пытаются преподнести некоторые экономисты, а наоборот, это была бы экономическая раскрутка отрасли. Это не будет раздача необеспеченных денег всем вокруг, это будет создание инфраструктуры. Все это на рынок выйдет только через зарплату и загрузку смежных отраслей, но в то же время, это будет точка роста для отрасли.

А в России вообще есть реальные примеры кооперирования? Готов на это идти российский бизнес?

В современной России, такие примеры единичны, хотя это вполне конкретная модель повышения защищенности малых и средних производителей сырья, так, в начале 20 века, Россия была мировым лидером кооперативного движения. Система, когда кооперация первого, второго и третьего уровня спускает конечную выручку от продажи готовой продукции вниз на уровень производителя сырья, то есть концентрируют всю эту маржу внизу, тем самым позволяя повысить конкурентоспособность маленьких производителей. Считаю, что необходимо вопрос кооперации поднимать и запускать это с новой силой в рамках создания новых институтов развития. Все аграрно развитые страны составляют структуру своего агарного сектора из двух частей: 50% - это вертикально интегрированные частные холдинги, работающие «от поля до прилавка». Вторые 50% - это маленькие фермы, объединенные в кооперативы 1, 2, 3 уровней и так же поставляющие от поля до прилавка. Только у них кооперативы являются некоммерческой структурой и все свои доходы транслируют вниз вплоть до производителя сырья. У нас же выручки по формам кооперации получится менее 1%, при этом если взять структуру этих коопераций, то мы увидим, что 70-80% - это частные компании, коммерсанты, которые просто в форме кооперативов зарегистрированы, то есть по сути они не являются кооперативами. Так что вот о чем надо думать.

Возращаясь к господдержке, то есть государство не должно действовать через господдержку в классическом понимании, а должно сконцентрироваться на создании новых финансовых институтов...

Ключевое слово в «государственной поддержке» - это поддержка. Локомотиву АПК может не хватать 10% мощности и тут государство помогает, чтобы он поехал. Но в моем понимании, главная задача государства — это создать условия, чтобы этот локомотив вообще появился и работал и только потом его можно подтолкнуть экономическими механизмами. Т.е просто деньги - это самое последнее, что можно придумать в качестве помощи от государства. Стабильные, понятные правила игры, доступ к капиталу, создание механизмов и принципов работы - это ключевые вопросы. Но это все не быстро. Такими темпами, какими идет все сегодня, мы проиграем и второй год санкций, который у нас будет. Объективно, этот год стал годом упущенных возможностей. Это то, к чему мы не были готовы.

Хотелось бы поднять еще одну проблему в истории с импортозамещением. Обсудить зависимость АПК от импорта в части расходных материалов, семян, удобрений и т. п. Насколько реально эта зависимость ощущается и влияет на отрасль?

Достаточно. В результате девальвации казалось бы выручка от экспорта стала выше, а с другой стороны, эта выручка изымается поставщиками сырья и пр. У нас импортные семена сахарной свеклы, овощей, подсолнечника, кукурузы, практически все высокоурожайные гибриды поставляются к нам из-за рубежа, альтернативы им пока в России в серьезных масштабах нет. И это существенная доля. Также завозятся и высокоэффективные средства защиты растений.

То есть у нас резко выросла себестоимость растениеводческой продукции. При этом государство начало регулировать цену реализации, была введена экспортная пошлина, например, на пшеницу. Эта пошлина фактически задает потолок цены, которую может получить за свою продукцию наш производитель, при этом потолка цены на затраты производителей государство не задает. То есть никак не регулируются цены поставщиков. Это все к вопросу об упущенных возможностях. Мы ограничили нашим производителям доступ к капиталу, он бы мог эти деньги получить, дальше на них развиваться. Но получается так, что одной рукой им дается возможность, а другой придерживается.

Когда правительство вводило пошлины, оно руководствовалось тем, что, мол, поставщики могут ничего не оставить в стране и отправить все на экспорт. По-вашему, это были неоправданные страхи?

Глобально, идея правильная. Да, нам надо обеспечить безопасность с точки зрения объема вывоза, но решать эту задачу путем изъятия денег у производителя - это абсурд. Мне понятна государственная логика, давайте ограничим цену на зерно и это будет сдерживать экспорт. Но если на экспорт есть платежеспособный спрос, то все равно зерно туда повезут.

В АПК существует еще одна острая проблема - страхование. С одной стороны, сами производители, в особенности мелкие, не хотят страховаться, с другой, есть нехватка крупных страховых компаний, которые бы реально могли брать на себя риски по неурожайности, болезням и пр. Как можно изменить эту ситуацию?

Страхование рисков — это главное условие притока капитала в село. Частный капитал идет туда, где ему комфортно, а комфортно ему там, где есть механизм страхования рисков. В сельском хозяйстве есть два вида рисков. Первый, это количественный риск, то что называется агрострахованием (от болезней, засухи, не урожая и др.). Этот механизм вроде как существует, но он не работает. Второй — ценовой риск. Во всем мире эти риски уже давно страхуются. 300 лет назад в Японии в городе Осоко был запущен первый фьючерсный контракт на рис, когда можно было зафиксировать цену продажи риса на год вперед.

Сегодня во всем мире все аграрно развитые страны имеют механизмы фьючерсных контрактов, которые позволяют им страховать свои риски. В частности Чикагские фьючерсы имют глубину 2 года, т.е. я могу зафиксировать цену реализации пшеницы, кукурузы или чего-либо еще на 2 года вперед. И биржа мне обеспечит эти условия. У нас этого вообще нет. Но благодаря нашим усилиям, планируется, что в декабре мы уже получим запуск торговли по зерну и первый шаг - это запуск биржевой торговли наличным товаром, то есть реальным зерном. На базе этого уже следующим этапом будет создание рынка фьючерсной торговли на нашу основную сельхозпродукцию.

Я так подробно рассказываю об этом, потому что когда нет механизма страхования цен, нет полноценного работающего агрострахования, все эти риски в итоге закладываются в двойные и тройные залоги, которые требуют банки. Мы получаем ставки по кредитам на несколько процентных пунктов выше, чем они могли бы быть и т. д. Страхование - это вообще ключевая вещь, потому что если застрахованы риски, сразу падают процентные ставки, автоматически снижаются требования по залоговому обеспечению, и вот тебе уже обеспечение доступа к капиталу.

Почему вы считаете неэффективным существующий сегодня механизм агрострахования?

На сегодняшний день это механизм разворованных денег. Кончается это все тем, что приходят страховые компании и предлагают "распилить" страховые взносы пополам. Должна существовать государственная перестраховочная компания и частные страховые компании должны работать на последней миле, как банки, которые работают непосредственно с клиентом. При такой схеме работы, для конечного потребителя ставка будет ниже за счет того, что риски по региону будут закрыты и перестрахованы в одном едином центре по супер низкой ставке. Мы получим рабочие ставки, расширенный список страховых случаев. Имея такие механизмы перестрахования, рынок бы ожил. Пока этого нет, но идут обсуждения, и я надеюсь, что в скором времени мы увидим такую перестраховочную компанию.

Хочется подытожить разговор оценкой работы регионов. Есть регионы, которые чувствуют себя чуть лучше? И можно ли локально улучшить ситуацию или же это не во власти местных чиновников?

Если переходить к регионам, то ключевым фактором ограничивающим их возможности - это региональный бюджет. Присутствует такая тема, как коэффициент бюджетной обеспеченности. Эта история привела к тому, что регионы, у которых хороший бюджет, конечно же развивались интенсивней, а те регионы, у которых бюджет меньше, развиваются медленней. Нельзя говорить, что кто-то хуже или лучше использовал возникшие возможности, новых лидеров региональных не появилось, все те же.

Работа над ошибками этого года, в моем понимании, должна привести к тому, что мы должны понять, что через год санкции могут закончиться. Но чтобы мы не вернулись к этой же ситуации через 10 лет, необходимо взять и принять волевые решения на уровне страны. Начать крупномасштабную программу долгосрочного развития села. Не только с точки зрения готовой продукции, но и средств производства. В долгосрочной перспективе мы должны быть защищены и иметь наше отечественное производство по всей цепочке. Это ключевые факторы, и они требуют не только больших денег, не сопоставимых с теми, что сейчас выделяются, но и большой системной работы.