Константин Бабкин: «Сельское хозяйство не останется без техники»

Фото: Пресс-служба ПАО «Ростсельмаш»

— Импортозамещение, по сути, главное слово, олицетворяющее 2022 год в России. Как вы оцениваете перспективы по этому направлению? Способна ли страна закрыть собственные потребности по части сельскохозяйственной техники?

— Перспективы оцениваю как хорошие, даже благоприятные. Закрыть сможем потребности, но не все. Допустим, какие-то специальные ниши, комбайны для семеноводов или виноградоуборочные комбайны, часть техники для животноводства, для садоводства — это все, наверное, будет импортироваться в существенных объемах.

Тут критичной какой-то зависимости я не вижу. Санкции Запада есть, но они не стопроцентные, они все равно стараются присутствовать на нашем рынке, поставляют технику. Во-вторых, есть поставки из стран Востока, южных стран. Сельское хозяйство не остается и не останется без техники.

— По поводу импорта договоренности уже достигнуты?

— Прошла выставка «Агросалон», на ней присутствовала значительная часть западных брендов и большое количество восточных брендов. Какие-то западные компании нервно относятся, кто-то вообще ушел, перестал поставлять запчасти. Тут проблем критического характера не возникло ни для кого. Я общаюсь с аграриями, вижу, что в целом никакой трагедии нет. Убираем в этом году рекордный урожай по всем показателям, будем наращивать в сельском хозяйстве продуктивность. Техника, ее поставки тут никаким ограничителем не являются.

— Если говорить о Краснодарском крае, здесь 40% техники занимал известный американский производитель. В каких сегментах мы можем предоставить альтернативу, можем дать свой качественный продукт, а какие еще все-таки остаются импортозависимыми?

- 40% рынка американский бренд, может быть, в каких-то регионах занимал, но больше этого не будет. Эта ниша будет занята компанией «Ростсельмаш». Есть сильные производители в Белоруссии, выпускающие зерноуборочную технику. Есть немецкая фирма, она тоже представлена в Краснодаре, которая находится в сложной ситуации, но старается сохранять свое присутствие. Доли рынка будут перераспределены. Но у крестьян все равно останется выбор и доступ к сельхозтехнике.

— Что касается сегментов, о каком виде техники мы можем говорить, что это полностью наше, мы готовы и полностью импортозаместили? И в чем еще остается потребность в импортозамещении?

— По зерноуборочным комбайнам мы всю нишу закрываем, кроме такого сегмента, как селекционные комбайны — это ниша, где штучные машины со специальными требованиями. А так все — для самых разных культур и климатических условий — мы делаем комбайны разных мощностей. Не только «Ростсельмаш», но и белорусы, немцы, тут уже подтягиваются и китайцы.

Наверное, до 100% российской техники мы не дойдем — все равно будет конкуренция, люди будут ее поддерживать. Кто-то будет покупать китайские машины, например.

— Кстати, о конкуренции. В интервью «Ъ» вы говорили, что вашими основными конкурентами являются западные производители. Как сегодня выглядит эта конкуренция? Увеличилось ли ваше присутствие на российском рынке и, возможно, других? Какие еще компании и из каких стран, возможно, тоже увеличили долю с уходом иностранных компаний?

— Наша доля на рынке комбайнов, конечно, выросла — была 65%, сейчас порядка 75%, остаются белорусы, немцы, появляются китайцы, чего раньше не было. В тракторах у нас есть две сильные компании, производящие крупные тракторы, — это «Ростсельмаш» и Кировский завод. Мне кажется, мы в этом году заняли 100% рынка, может быть, 99,9%.

— Что касается необходимости импортозамещения непосредственно на вашем предприятии, насколько велика доля импортных комплектующих? Удалось ли заменить, найти альтернативы?

— Она составляла примерно 10% в среднем от покупных изделий и компонентов, 10% мы получали на Западе. И достаточно резко перестали их получать, в марте произошла остановка.

Это вызвало шок, необходимость активной работы конструкторов, работы наших снабженцев, людей, отвечающих за кооперацию. Они активно искали партнеров, готовых поставлять коробки передач, шестерни для коробок передач, гидростатические трансмиссии, компоненты электроники. Эта работа шла в достаточно стрессовом режиме, в мае-июне это приводило к некоторым остановкам конвейеров — и тракторного, и комбайнового. Но сейчас идут хорошим потоком эти компоненты от российских предприятий, которые нарастили свое производство. Идут поставки из стран Востока.

В количественных показателях мы вернулись на те объемы производства, которые были год назад. И эта притирка, вопросы по налаживанию стабильной поставки компонентов к Новому году будут полностью решены. Будем спокойно наращивать объемы производства, расширять дальше модельный ряд.

— Это что касается компонентов. А если говорить о производственном оборудовании — там существует какая-то проблематика сегодня, или нет никакой необходимости это импортозамещать?

— Проблема есть. Мы подсели на западное оборудование, российские станки занимали, наверное, 10–15% рынка России. Здесь, конечно, тоже многие бренды ушли или отказались поставлять запчасти. Но есть тут и серые схемы поставок, все-таки наши партнеры не хотят полностью отказываться от сотрудничества. Мы совместно находим какие-то возможности продолжать сотрудничество. Тем не менее, конечно, новые проекты, новое оборудование постараемся закупать в дружественных странах, странах Востока, на Юге.

«Ростсельмаш» сейчас ведет несколько проектов по развитию, и эти они не останавливались. Новый тракторный завод строится, там две окрасочных линии предусмотрено — одна поставлена из Европы уже в период этих самых санкций, другая не поставлена из Европы, в ее поставке было отказано. Сейчас мы нашли партнеров в стране, которая находится на юго-востоке. Тракторный завод строится в нормальном режиме, может быть, на два месяца будет позже запущен — не в сентябре, а в конце октября будущего года.

Идет создание большого производства по трансмиссиям для тракторов, комбайнов. Там такая же ситуация — какое-то оборудование с Запада поставляется, какое-то нет, мы находим оборудование на Востоке, заказываем в России. Активная работа снабженцев или наших инженеров приводит к тому, что все проекты идут дальше.

И третий проект по модернизации и восстановлению Таганрогского комбайнового завода, который будет производить прицепную технику. Там тоже все нормально, все в рабочем режиме. По прицепной технике проще, она менее зависима от поставок зарубежных компонентов.

— Вы не в первый раз говорите о странах Востока. Скажите, какую долю на российском рынке занимает китайская техника, насколько она конкурентоспособна? Является ли Китай конкурентом для вас в нынешних условиях?

— Китайская техника в сельском хозяйстве до сих пор нашим существенным конкурентом не являлась, потому что в Китае совсем другое сельское хозяйство — рис базовая культура, маленькие фермы и поля, соответственно, маленькая техника. У них большим считается трактор 50 л.с., а у нас это, наверное, самый маленький, который в России когда-либо производился. Поэтому они пока особо не заметны ни в зерноуборочных наших комбайнах, ни в крупных тракторах, ни в широкозахватных орудиях — если мы говорим про ту нишу, в которой работает «Ростсельмаш».

На выставке «Агросалон» они показали свой зерноуборочный комбайн — вроде нашей «Новы», самого маленького комбайна «Ростсельмаша». Они начали производить технику для российского рынка, посмотрим, куда будут двигаться. В маленьких тракторах они активизируются. Вот у нас тракторы «Белорус», 80 л.с., он занимает 90% рынка. Но сейчас Китай показал на выставке свою технику, и, по отчетам, к этой технике уже появляется большой интерес. В чем-то они превосходят минские трактора, по цене после роста курса рубля они становятся привлекательными. Китайская доля рынка будет расти.

— На более долгосрочный период какие видите точки роста для предприятия, в чем они заключаются? На что будете делать упор?

— Расширять производство тракторов, новые модели осваивать, двигаться вниз по мощностному ряду, расширять производство прицепных орудий, производить на одной платформе широкую гамму зерноуборочных комбайнов, двигаться в сторону производства техники для строительства. Уже будущей весной мы покажем первые машины для стройки, изготавливаемые на «Ростсельмаше». Расти в ширину, в глубину, углублять производство компонентов, в частности наращивать производство коробок передач. Расти вместе с нашим сельским хозяйством и со всей экономикой — такие планы.

— Какого объема инвестиций это потребует? Что у вас запланировано на 2022 год и, возможно, на ближайшее время?

— Миллиардов 5–7 в год придется вкладывать в это дело. Наверное, в каждый год. Количество проектов-то немалое. Надеемся, у нас хватит возможностей такие инвестиции осуществлять.

— Почему именно строительная техника? Какие перспективы вы видите там?

— Доля российской строительной техники на нашем рынке невелика — 10–15–20%. После санкций все шло к тому, что будет востребована российская техника. Эту нишу кто-то должен занимать. Почему не мы? Российских конкурентов, компаний, которые решились или решаются производить в России строительную технику, дорожную технику — экскаваторы, погрузчики, фронтальные погрузчики, — их нет.

Тем более, технологически эта техника похожа на сельхозтехнику, оборудование примерно то же. Да, конечно, много нюансов, другие требования, но ничего страшного. Мы давно шли к тому, чтобы «Ростсельмаш стал более гибкой компанией, готовой решать любые инженерные задачи.

— На сколько вы планируете увеличить объем выпуска по итогам 2023 года?

— Пока мы про стройку только мечтаем, будем показывать первые образцы, все-таки мы зависим от сельского хозяйства практически полностью, и тут будет зависеть от того, сколько крестьяне захотят купить техники. Сейчас большой урожай, но при этом упали цены на зерно. Правительство в этом году не стимулировало, а сдерживало экспорт зерна. Это привело к падению цен. Поэтому у крестьян сейчас такой вопрос — закупать технику и стремиться увеличивать производство зерна или не делать этого?

Соответственно, этот вопрос стоит перед нами — будет рынок расти или не будет. Мой базовый прогноз — рынок будет или примерно на уровне прошлого и этого года, либо он подрастет на 20%. Надеюсь, не будет падения.

— Как вы оцениваете износ сельхозтехники вообще в России? Насколько велика необходимость ее замещать? Насколько велик будет спрос, по вашим прогнозам?

— Это будет зависеть от состояния и темпов развития сельского хозяйства. Если будем примерно в этом состоянии существовать — 130 млн тонн собирать, то надо будет производить то количество сельхозтехники, которое производим сейчас, — тысяч 6–7 комбайнов и соответствующий шлейф всего остального.

А если откроются шлюзы, нам скажут, или мы все вместе будем стремиться не 130 млн производить, а 150 или 200 млн, то надо будет постараться, чтобы увеличить количество производимой техники хотя бы в два раза. Это все будет зависеть от общей политики — от политики Центробанка, от внешнеэкономической политики, от налоговой политики.

— А является ли эта политика фактором, тормозящим отрасль? Какие еще факторы вы можете назвать, что мешает развиваться?

— Можно порассуждать. Первое, о денежно-кредитной политике. Мы живем в условиях, когда кредиты в России дороги и главная задача Центробанка — бороться с инфляцией. В других странах — на Западе или на Востоке, в Китае или в Турции — ЦБ выдают кредиты под 0–1% предприятиям, которые инвестируют в несырьевое производство. Это разительная разница.

Далее — налоговая политика. У нас много лет проводилась такая политика, что надо собрать побольше денег и положить их в кубышку. Накопили 650 млрд — это только запасы стабфонда. При санкциях у нас 300 млрд вообще списали. Т.е. политика была такая, чтобы побольше денег собрать с «Ростсельмаша», с сельского хозяйства и отправить их на Запад.

Третья часть этой экономической политики — это внешнеторговая политика. Мы должны же защищать своих, мы должны расширять рынок, поддерживать аграриев, не сдерживать их возможности торговать, не вводить экспортные пошлины, не запрещать им экспорт, а наоборот помогать экспортировать. Но ничего этого нет. Мы видим сдерживание.

Мы видели многолетнюю политику на вступление в ВТО. Главное — вступить, а что при этом российские производители говорят, что говорит «Ростсельмаш» — это не важно было нашему правительству. Сейчас субсидируется импорт, в том числе сельхозтехники. То есть не инвестируется в производство своих станков, а субсидируется импорт.

И есть много таких странностей, которые являются препятствием для нормального развития. И эти странности, к сожалению, остаются. А других препятствий-то нет. Мы можем рвануть в экономическом плане очень сильно. У нас есть для этого и земли, и возможность урожай наращивать, есть традиции в технологиях. Ничто не препятствует.

— Что касается ВЭД на вашем предприятии: экспорт сократился на 18%. Делаете ли вы на него ставку, планируете ли возобновлять этот объем, восполнять и, возможно, продолжать выходить на новые рынки? Что в планах?

— Да, западные страны отказались от закупок российской техники, экспорт действительно упал. Также сыграло то, что рубль подорожал, и наша техника, оставаясь в той же стоимости в рублях, в валюте она стала стоить дороже, поэтому мы стали менее привлекательными в других странах — в Казахстане, Узбекистане и тем более в странах дальнего зарубежья. Поэтому, да, экспорт подсел.

Я считаю, что наша перспектива — 75% производимой техники мы должны продавать в России, а экспорт — это приятное дополнение. Конечно, печальная ситуация, что от нас отказываются в других странах, но мы должны это все восполнять. Уверен, что мы восстановим свои позиции в тех 40 странах, куда мы поставляем технику.

Европа активно защищает своих и всегда защищала своих производителей комбайнов, Америка, то же самое делает Китай. Есть, конечно, страны, которые не имеют производства сложной сельхозтехники — африканские страны, арабские страны. Но это не такие большие рынки для нас, тем более там есть соревнование с западной техникой, китайской техникой. Да, мы должны там присутствовать, но это не должна быть для нас такая опора, без которой жить нельзя.

— Насколько сильно частичная мобилизация ударила по вашим предприятиям, вашим заводам? Как выходите из положения?

— Да, приходят повестки, в том числе на «Ростсельмаш». Мы стараемся объяснять, хотим, чтобы был дифференцированный подход, предоставлялась бронь, какие-то рассрочки. Потому что мы занимаемся делом, мне кажется, важным с государственной точки зрения, из которого нельзя человека бездумно выдергивать.

Нам в целом идут навстречу. Надеюсь, что мобилизация будет иметь ограниченный характер, потому что столкновение цивилизаций идет не только на поле боя, это столкновение имеет экономическое, технологическое измерение. Тут важно, увлекшись борьбой на фронте, не посадить свою экономику. Я думаю, что руководство страны найдет какую-то середину и будет разумно подходить к этому всему.